Я мать вспоминаю …, всегда провожая,
Шептала: – «Свят, свят …» и вдогонку крестила,
Украдкой скупую слезу утирая,
О вере же в Бога нам не говорила.
А если бы – «да»? Что бы с нею случилось?
И с нами – четвёркой мальчишек голодных,
Когда б без работы она очутилась
На «вольных просторах республик свободных»?
Тем более, в школе трудилась, – учила
Великому русскому слову детишек,
И как воспитатель сполна б получила
На всю жизнь запретов, презренья и «шишек».
Но мудрости зёрна из Вечного Слова
Конечно же многим в сердца заронила,
Внушая настойчиво, снова и снова,
Где зло и добро, а в чём слабость и сила …
Доходчиво так объясняла «свободу»: –
«Смысл – в выборе вечном: – Хочу или надо!
Лишь он в жизни будет вам делать «погоду» …
Судья в этом – совесть, она же – награда!»
Старалась раскрыть нам суть басен Крылова,
Народных пословиц да иносказаний: –
«Молчание – золото …», «Дал – держи слово …»,
«Упорно работай …», «Нет жизни без знаний …»
Напутствуя, била мне по лбу ладошкой: –
«Смотри ж, не плошай, но на Бога надейся!
На каждого с сошкой есть семеро с ложкой!
Всё делай по правде! Да первым не смейся!»
* * *
Давно это было, но всё сожалею,
Что плохо внимал материнским наказам.
Уверен излишне был, думал − сумею
Найти себя в жизни достойно и сразу!
Простит меня мать! Был я сыном неважным −
Любил, но не так …, оставлял без вниманья,
Но встретимся мы в новой жизни однажды
И я повинюсь со стыдом осознанья …
Нет, я не пошёл бы другою дорогой –
Предательской трусости, лжи или лести
Не лишь потому, что с решимостью строгой
В нас мать пробуждала понятие чести!
Был сделан уже очень важный шаг к Свету;
Жаль, он растянулся на долгие годы,
Но чувствовал я, невзирая на это,
Тепло и заботу сквозь «зло непогоды».
Теперь наше прошлое кануло в вечность,
Оставив нам раны щемящие больно, –
Следы бездуховности …, а человечность
Вздохнула, как - будто свободно и вольно.
Я только хочу, чтоб не вечности жажда,
Не страх перед смертью являлись предлогом
Стремления в веру, а то, что однажды
Сердца заставляет открыться пред Богом … –
Сознанье греха это, тьма и зло быта,
Готовность к борьбе, сострадание к людям …
Так пусть же мы каждому будем открыты
Любовью Христовой и с нею пребудем!
Пребудем с любовью, с надеждой святою
В деяньях добра и духовных сраженьях,
С молитвою, Словом и верой живою
На истинно добрых путях возрожденья!
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Оцените произведение:
(после оценки вы также сможете оставить отзыв)
Поэзия : Стыд- - Eduard Schäfer Я не упоминал в страничке знакомства со мной, что моя христианская
жизнь была похожа на скалистые горы, где всё и прекрасные вершины и
смертоносные расселины.
Так получилось, что момент своего " обжигания " я не осознал, считая,
что это Бог меня оставил...
В общем, я оказался,как бы не было мне больно это писать, в тюрьме.
Мне дали 6-месяцев, из которых я отсидел, по милости Божией только
3 месяца. В момент моего заключения я всё осознал, понял все свои
ошибки, а самое главное я ещё крепче полюбил Бога.
У меня было много знакомств с заключёнными, я честно им рассказывал
о себе и моих отношениях с Богом,после этих бесед многие стали тянуться к Богу, к поиску истины...
Однажды, будучи уже долгое время на свободе, я поехал с братьями
отвозить одного гостя в другой город, в тот в котором я сидел, не
заметно для себя ,я оказался в районе , который прославился своей
преступностью. Мы вышли из машины, чтобы проводить брата до дома,
на какое-то время мы остановились и краем глаза на углу улицы, который
оказался "точкой" я увидел, парня с которым был в одной тюрьме,
он был "дилер". Он стоял, вид его был измучен, он смотрел в мою сторону, ища моего взгляда, видно, что он хотел со мной поговорить,
но я молча отвернулся, потом мы сели с братьями в машину...
Приехав домой я открыл Слово Божие, мне открылись вышестоящие места песания, я упал на колени долго рыдал и каялся.
Я был много раз в том городе, в том районе, но того человека я больше
не видел, и если бы Господь дал мне вновь с ним встречу, подойдя к нему, в первую очередь я бы сказал:" Прости меня, Гена..."